(no subject)
Aug. 20th, 2006 03:12 amПрочитала половину книги Анри Труайя "Марина Цветаева", которую мне подарили в Тарусе. Понравилось раздражение переводчика. В своих примечаниях он постоянно опровергает то, что пишет французский писатель и биограф. В аннотации написано: "..Анри Труайя в своей работе старался опираться только на те факты, которые представлялись ему наиболее достоверными и важными...". В самой же книге через страницу - примечание переводчика. Вот как все выглядит:
Труайя: "Врачи посоветовали Марии Мейн отправить дочерей в швейцарский пансион, чтобы девочки не заразились от нее".
Переводчик: "На самом деле, если верить "Воспоминаниям" Анастасии Цветаевой, ничего похожего не было: в то время, как девочек устраивали во французский пансион в Лозанне, Мария Александровна, которой врачи посоветовали остаться еще на год в Нарви, поехала к мужу в Рим, оставив их с приехавшей из России родственницей, которая и отвезла детей в Швейцарию".
Труайя: "И во время репетиций простудилась". (О Марии Мейн, матери Марины Цветаевой)
Переводчик: "Анастасия Цветаева пишет, что - на обратом пути из города, после концерта, в карете"
Труайя: "...лейтенант Шмидт, которого сочли инициатором массовых волнений, был расстрелян вскоре после ареста" (История броненосца Потемкина)
Переводчик: "Русскому читателю лучше особенно не полагаться на достоверность исторических сведений, сообщаемых Анри Труайя".
Труайя: "Избравшая профессию педагога старшая сестра Валерия посвятила себя "просвещению народа", часто встречалась с прогрессивно настроенной молодежью и посмеивалась над Асей, обвиняя ее в том, что девочка не видит эволюции мира в сторону триумфа рабочего класса".
Переводчик: "Непонятно, откуда автор взял эти сведения".
Труайя: ""Мученье стесняться было почти не под силу, - пишет Анастасия Цветаева в своих "Воспоминаниях", - войти в чью-то гостинную, где люди, (...) было почти сверх сил"". (Здесь Труайя писал о том, что М. Ц. была жутко недовольна своей внешностью, и цитирует из "Воспоминаний" А. Цветаевой)
Переводчик: Эта цитата взята произвольно из главы, относящейся совсем к другому времени - к 1909 году, и в ней говорится не о том, как Марина ненавидела свою внешность, а о том, как она ненавидела свою застенчивость".
Труайя: "А сама Марина расскажет об этом двойном чувстве - желании бросить вызов и тоске - в одном из первых своих стихотворений:
Гордость и робость - родные сестры,
Над колыбелью, дружные, встали"
Переводчик: "Прямо скажем, совсем не ранние стихи: они написаны 21 сентября 1921 года, Марине Ивановне под тридцать..."
И, наконец, апофеоз, на котором у меня возникло желание кинуть книжку об стену:
Выпад переводчика на повествование автора: "Труайя ухитряется так все перепутать во времени, что трудно даже приблизительно восстановить хронологию событий. Остается только отослать читателя к произведениям самой Цветаевой, и к работам других мемуаристов и исследователей, рассказывающих о жизни Поэта более правдиво".
После такого количества сносок переводчика, я, как читатель, конечно же, уже не верю автору. Тем более, многие несостыковки я заметила и сама. Не понимаю, если это - серьезная работа, зачем так произвольно обращаться с фактами?
Ведь это не роман, не повесть, это - исследование.
Труайя: "Врачи посоветовали Марии Мейн отправить дочерей в швейцарский пансион, чтобы девочки не заразились от нее".
Переводчик: "На самом деле, если верить "Воспоминаниям" Анастасии Цветаевой, ничего похожего не было: в то время, как девочек устраивали во французский пансион в Лозанне, Мария Александровна, которой врачи посоветовали остаться еще на год в Нарви, поехала к мужу в Рим, оставив их с приехавшей из России родственницей, которая и отвезла детей в Швейцарию".
Труайя: "И во время репетиций простудилась". (О Марии Мейн, матери Марины Цветаевой)
Переводчик: "Анастасия Цветаева пишет, что - на обратом пути из города, после концерта, в карете"
Труайя: "...лейтенант Шмидт, которого сочли инициатором массовых волнений, был расстрелян вскоре после ареста" (История броненосца Потемкина)
Переводчик: "Русскому читателю лучше особенно не полагаться на достоверность исторических сведений, сообщаемых Анри Труайя".
Труайя: "Избравшая профессию педагога старшая сестра Валерия посвятила себя "просвещению народа", часто встречалась с прогрессивно настроенной молодежью и посмеивалась над Асей, обвиняя ее в том, что девочка не видит эволюции мира в сторону триумфа рабочего класса".
Переводчик: "Непонятно, откуда автор взял эти сведения".
Труайя: ""Мученье стесняться было почти не под силу, - пишет Анастасия Цветаева в своих "Воспоминаниях", - войти в чью-то гостинную, где люди, (...) было почти сверх сил"". (Здесь Труайя писал о том, что М. Ц. была жутко недовольна своей внешностью, и цитирует из "Воспоминаний" А. Цветаевой)
Переводчик: Эта цитата взята произвольно из главы, относящейся совсем к другому времени - к 1909 году, и в ней говорится не о том, как Марина ненавидела свою внешность, а о том, как она ненавидела свою застенчивость".
Труайя: "А сама Марина расскажет об этом двойном чувстве - желании бросить вызов и тоске - в одном из первых своих стихотворений:
Гордость и робость - родные сестры,
Над колыбелью, дружные, встали"
Переводчик: "Прямо скажем, совсем не ранние стихи: они написаны 21 сентября 1921 года, Марине Ивановне под тридцать..."
И, наконец, апофеоз, на котором у меня возникло желание кинуть книжку об стену:
Выпад переводчика на повествование автора: "Труайя ухитряется так все перепутать во времени, что трудно даже приблизительно восстановить хронологию событий. Остается только отослать читателя к произведениям самой Цветаевой, и к работам других мемуаристов и исследователей, рассказывающих о жизни Поэта более правдиво".
После такого количества сносок переводчика, я, как читатель, конечно же, уже не верю автору. Тем более, многие несостыковки я заметила и сама. Не понимаю, если это - серьезная работа, зачем так произвольно обращаться с фактами?
Ведь это не роман, не повесть, это - исследование.