yana_maria_k | А вот поразвлекаю вас еще своими воспоминаниями, уже северными. Спасибо Нади за зачин)

1.
В бытность свою диспетчером по АТР мне часто приходилось отвечать на разнообразные телефонные звонки. Представьте – сидит девчонка лет двадцати, в утепленной куртке с логотипом предприятия на спине, из тех, которые выдавались инженерно-техническому составу, а вокруг настолько холодно, что стены изнутри кабинета, плакаты по БДД, графики, и прочая фигня, были покрыты нежным слоем инея. Рабочие в перерывах приносили горячий чай, когда видели, что у меня, говоря словами Маяковского, - «сливеют губы с холода». Дубарина в кабинете стояла еще и от того, что двери практически не закрывались, и остатки тепла напрочь вылетали вместе с очередным вошедшим или вышедшим. Самый лютый холод был в семь утра, когда через кабинет проходил весь водительский состав, тусовался начальник участка и кучка итээровцев. В такую рань решались производственные вопросы. Я бегала не менее них, и уже к восьми часам превращалась в вечную мерзлоту. «В холоде люди лучше сохраняются» - обычная шутка того времени. Номер телефона диспетчерской на одну цифру отличался от спецномера местной метеорологической станции, по которому автоинформатор сообщал температуру воздуха на данный момент, и уровень атмосферного давления, что доставило мне немало веселых минут общения с городскими жителями. Чаще всего дело происходило по утрам. Выглядело это так: беру трубку и слышу мрачное сонное сопение (все нормальные люди в это время только просыпаются на работу). Мигом догадываюсь, что человек таки ожидает метеоинформации. Молчу. Слушаю сопение. Через какое-то время человек начинает чуять неладное, и неуверенно спрашивает: «А какая сегодня погода?» О, это надо слышать! Сколько тоски в голосе, сколько драмы! «Нелетная» - грустно отвечаю. Душераздирающе вздохнув, человек отключается.
Иногда это доставало до такой степени, что диалоги, после двадцать пятого звонка, становились малость нервными:
«Здравствуйте! А это робот?» Отличный вопрос. Философский.
«Да! Это киборг! Чего желаете?»
Иногда, просто глядя в окно, я рассказывала людям о том, что там на данный момент делается:

«А какая погода?»
«Зима».

«Что у нас с погодой?»
«Все хорошо! Так и шепчет!»

«А какая температура?»
«Тридцать шесть и шесть»
«Э… Мм… А давление?»
«Сто двадцать на восемьдесят»

«Скажите погоду?»
«Не скажу!»
«Почему?»
«Палец отморозила!»
«А причем здесь палец?»
«Ну, как это причем? А определить направление ветра?!».

«Скажите погоду?»
«Сейчас докурю».

«А как обстоит с погодой?»
«Сейчас, только лицо в форточку высуну»

И так далее.
Года три назад номер телефона у нас на производстве сменился, и люди звонить перестали. Да и меня там уже не было. А вот вспоминать весело.

2.
Летом тоже происходили штуки разной степени веселости, потому что все люди, как люди, а Яна-Мария – ходячая катастрофа. Помнится, ехали мы с трассового поселка на вахтовке ГАЗ-66. Я сидела в кабине, рядом с водителем. Водитель всю дорогу рассказывал анекдоты. Приехали в город, заезжаем на производственную базу. Все люди как люди, в спецодежде и ботинках, а Яна-Мария – в костюме и туфлях на высоких каблуках. Они то, каблуки, то бишь, ее и подвели. Народ уже вышел из салона и курил на улице, когда Яна-Мария открыла дверцу, зацепилась каблуком за подножку, и вывалилась из кабины в небытие. Она лежала на камнях, забыв, как дышать. Вокруг бегал курицей испуганный водитель, размахивал крыльями и приговаривал: «Ох, ох, ох! Ох, ох, ох!» От этого «оха» у скучающей на камнях Яны-Марии случилась смеховая истерика. У народа тоже.

3.
Однажды Яна-Мария готовилась к экзамену по латинскому языку. Она сидела на производственной базе и, когда появлялась хоть капля свободного времени, изучала герундии и герундивы по красному толстому учебнику. Естественно, люди любопытствовали, чего это такое она там штудирует. Яна-Мария – человек не жадный, охотно делилась информацией, а для особо любопытствующих цитировала выдержки из Цицерона. Через какое-то время все производство, включая слесарей и механизаторов, щеголяло латинскими цитатами. Это было нечто. Видеть, как слесарь, потрясая шарикоподшипником, ругает провинившегося помощника, пересыпая свою эмоциональную речь латинскими словечками, стоит всех зрелищ в мире. Финедадедеринтлеуконойенекстбабулониостемптариснумерас…

4.
Сидим мы как-то на производстве с механиком, сосредоточенно пишем отчеты. На улице весна. Снега, как говаривал Евтушенко, голосят и ползут. Случайно бросаю взгляд в окно и вижу, как по крыше бокса бегают водители. Закрыла глаза. Открыла. Водители продолжают бегать по крыше. Со снежками в руках. Вздохнула, решив, чего только не бывает в жизни, и снова ушла в цифры. Спустя пару минут снежковая волна докатилась и до диспетчерской. Вот это была бомбардировка! Нас обстреляли со всех сторон, тряслись стены, шаталась крыша.
«Дураки-и-и-и…» - печально изрек механик, и снова уперся носом в отчет.
Больше мы не повели ухом. Так и сидели, высчитывали что-то, находясь под снежным артобстрелом.